Андреева Галина Петровна
старший преподаватель кафедры истории и права ОГИМ
Традиционными ценностями крестьянской жизни являются труд и бережное отношение к личной собственности. В индивидуальном (личном) хозяйстве происходит самореализация крестьянина, выражается его воля, вырабатываются положительные черты, такие как трудолюбие, находчивость, выносливость, хозяйственная смекалка. Чувство «хозяина» и субъективное ощущение работы на себя являются главными стимулами хозяйственной деятельности единоличника, что становится важным компонентом нынешней аграрной политики.
Исследование данной проблемы актуально еще и тем, что сельские жители представляют собой широкий общественный слой в современной России и организация их труда и
быта является общепринятым критерием эффективности экономики и социальной системы государства. Основательный подход к этой проблеме предполагает обращение к историческому опыту хозяйствования на земле, решения вопросов трудовой и бытовой устро-енности сельского населения.
В течение многих десятилетий крестьянин как основная фигура деревни был вне поля зрения государственной аграрной политики, и это, в конечном счете, неизбежно привело к уходу значительной части сельских жителей в город, породило раскрестьянивание российской деревни.
Но более опасным для аграрного сектора оказалось не столько постепенное уменьшение крестьянского населения и увеличение его возрастного состава, а то, что постоянное политическое и экономическое экспериментирование на крестьянстве не прошло для него бесследно. Оно постепенно утратило генетически присущие ему черты: трудолюбие, самостоятельность, чувство хозяина земли. Для многих, главным образом, из числа более молодых, земля и крестьянский труд перестали быть высшей нравственной ценностью, потеряли свою извечную привлекательность
Политика советского государства, направленная на всемерное ущемление собственника, независимого хозяина, живущего своим трудом, своими корнями уходит в переломные для крестьянства страны 1930-е годы. В Примерном Уставе сельскохозяйственной артели, принятом II Всесоюзным съездом колхозников - ударников и утвержденном Совнаркомом СССР и ВКП(б) в 1935 г., были предусмотрены все необходимые рычаги, регламентирующие состояние индивидуального (личного) хозяйства крестьянина-колхозника.
Согласно уставу, просуществовавшему без особых изменений вплоть до середины 50-х годов, из обобществленных земельных угодий в личное пользование каждого колхозного двора выделялся небольшой (от 0,25 до 1,0 га) участок земли. На практике размер этого участка, например, для Урала, в среднем составлял не более половины гектара [1, 87]. Количество скота в личном пользовании также дифференцировалось в зависимости от региона. В распоряжении личного хозяйства могла быть одна корова, до двух голов молодняка крупного рогатого скота, по 1-2 свиноматки с приплодом, до 10 овец и коз вместе, неограниченное количество птицы и кроликов, до 20 ульев [2, 68]. А также на личном подворье находились постройки, хозяйственные помещения, мелкий сельскохозяйственный инвентарь для ведения работ на приусадебном участке.
Осуществляя насильственную коллективизацию в деревне, партийные и государственные органы стремились не допустить появления такой прослойки зажиточных сельских жителей, как фермеры-землевладельцы и животноводы. Колхозная демократия внутри носила чисто декоративный характер.
Крестьянин в колхозе был превращен в «коллективиста», подневольного работника, его долго и не совсем успешно принуждали отказываться от личных интересов в пользу общественных: например, сдать при поступлении в колхоз почти все свои средства производства, продавать практически за бесценок свою рабочую силу и т.п. Так, в телеграмме за подписью Сталина и Молотова от 22 января 1939 года перед партийными органами Башкирии ставилась задача «сдать в обязательном порядке государству излишки скота. Часть передать колхозникам для ликвидации бескоровности, а также колхозам - для пополнения и организации новых молочно-товарных ферм». Колхозникам объявлялось, что нарушившие Устав артели будут исключаться из колхоза без права получения какого-либо участка земли и паевого взноса [3, 66]. Над самими коллективными хозяйствами дамокловым мечом висела разветвленная система ведомственного и партийного бюрократического аппарата.
«В годы коллективизации и сопутствующего ей раскулачивания были уничтожены миллионы самых крепких крестьян - хозяев... Руководство сельским хозяйством с тех пор всегда находилось в руках людей, любивших командовать, но не умевших трудиться и неспособных разумно организовать труд сельских тружеников», - признает крупнейший аналитик бывшего КГБ генерал-лейтенант Н. С. Леонов [4, 72]. Подтверждают вышеизложенное слова Спасенкина Афанасия из поселка Ново-Орский Орского района: «Если бы в правлении колхоза были люди, знающие дело, то можно было бы работать, а то люди, которые у себя и скота не имели, и в поле не работали, берутся вести хлебопашество. Разве с такими людьми можно работать? ... А тот, кто хочет власть, никогда не организует порядок» [5, 169].
В целом политика партии и государства в сельском хозяйстве в конечном итоге сводилась к ликвидации частного сектора, поэтому, пока он все-таки существовал, и с этим приходилось мириться, личное хозяйство крестьянина стремились всеми средствами сделать зависимым от колхоза. Эта зависимость выражалась, во-первых, в том, что важнейшим условием права колхозников на приусадебную землю была их обязанность трудиться в колхозе. Во-вторых, земля для приусадебных участков выделялась из колхозных фондов. В-третьих, колхозник вынужден был просить у председателя колхоза транспортные средства и семена, участки для покоса и средства механизации, молодняк животных, а часто и просто продукты питания. Поскольку хозяйство крестьянского двора рассматривалось как подсобное, второстепенное по отношению к общественному, то в качестве орудий труда в нем допускались использоваться лишь самые примитивные, доставшиеся еще от дедов лопаты, вилы, грабли и т.п. Но для выполнения наиболее трудоемких работ: например, вспашки некоторой части приусадебной земли, колхоз все же предоставлял колхозникам машины и сельхозорудия.
Особенно велики были затраты физического труда в огородничестве - на поливе, прополке, внесении органических и минеральных удобрений, выращивании и высаживании рассады, переработке продукции и пр. В животноводстве наибольших затрат требовало содержание коров, меньших - содержание свиней и птицы. Колхозник знал, что, если вложить труд в подсобное хозяйство, оно наверняка обеспечит его хлебом, мясом и другими продуктами, в то время как в надежном заработке от колхоза он не был уверен. Например, в благоприятном 1939 году личные хозяйства колхозников Урала обеспечивали потребности своих семей в мясе и сале на 90 - 92%, в картофеле более 95%, молоке 99% [3, 70]. Исходя из этого, в своем подсобном хозяйстве крестьянин в отличие от общественного хозяйства работал на совесть, будучи кровно заинтересован в конечном результате своего труда.
Именно в заинтересованном отношении крестьянина к труду на своем приусадебном участке, в его полной самостоятельности, ответственности и состоит большая по сравнению с колхозами эффективность семейно-трудовых хозяйств. Ведение подсобного хозяйства наряду с работой в колхозе наиболее дееспособной части семьи (родителей и взрослых детей) было возможно лишь совместными усилиями всей семьи, включая детей, подростков, стариков, многодетных женщин и даже инвалидов. А. В. Чаянов так характеризовал этот процесс: «Огромная область народного хозяйства в виде сельскохозяйственного производства построена в большей части не на капиталистических началах, а на началах трудового семейного хозяйства» [2, 61].
В крестьянской семье дети рано приобщались к работе на подворье: пасли скот, помогали косить траву, носить воду, поливали огород, участвовали в прополке, сборе ягод, овощей и т.п. Однако материалы бюджетных исследований показывают, что подсобное хозяйство колхозной семьи велось главным образом усилиями женщин, которые тратили на это в 4-6 раз больше времени, чем мужчины. Как правило, именно женщины выполняли различные виды чисто сельскохозяйственных работ. Но столь сложный механизм, как подсобное хозяйство крестьянской семьи, не мог обойтись без каждодневного выполнения и других, несельскохозяйственных операций, традиционно мужских: строительство, ремонт жилья, хозяйственных построек и инвентаря, поэтому мужские руки всегда ценились на селе. И несмотря на то, что земельный участок приусадебного хозяйства по своим размерам был мал, количество скота строго ограничено, орудия труда самые примитивные, а демографический состав семьи, особенно той части, усилиями которой велось личное подсобное хозяйство, значительно уступал в качественном отношении структуре трудовых ресурсов, занятых в общественном колхозном производстве, даже при таких условиях личное подсобное хозяйство обеспечивало семью всем необходимым.
Великая Отечественная война вызвала глубокие изменения в составе семьи и распределении трудовых обязанностей. Так, численность трудоспособных колхозников на Урале сократилась с 1940-го по 1945 год на 35%: в том числе в Свердловской области - на 32%, в Оренбургской области - на 30%, в Башкирии - на 26%. Снизилась и средняя численность колхозной семьи. В первом послевоенном, 1946-м году, она составила в Свердловской области - 3,54 человека, в Оренбургской области - 3,80 человека, в Башкирии - 4,28 человека. Общее же сокращение сельского населения Урала в 1945 году по сравнению с 1940-м составило 25%: в том числе в Свердловской области - 22%, Оренбургской - 14% и Башкирии - 38% [1, 79]. Такое резкое уменьшение численности трудоспособного населения в годы войны коснулось так или иначе всех регионов страны, но на Урале это проявилось в больших размерах, так как уральская деревня в годы войны была основным источником пополнения не только действующей армии, но и рабочих кадров промышленности. Обобщив приведенные данные, мы наглядно видим сокращение трудовых ресурсов, особенно числа мужчин в семье. Одновременно нарастал процесс снижения трудовой активности сельского населения, вызванный его общим физическим истощением. Однако если за годы войны трудовая активность одной семьи в колхозе сократилась на 790 ч., то в личном хозяйстве - на 56 ч. или в 14,1 раза. Основной объем работ по ведению индивидуального хозяйства по-прежнему выполняли женщины, на долю которых приходилось более 70% всех трудовых затрат семьи [3, 80]. В результате все, что удалось добыть в уральской деревне в годы войны, было достигнуто благодаря самоотверженности, самопожертвованию и самоотдаче сельских жительниц. Благодаря сохранению в личных хозяйствах поголовья КРС голод не получил массового распространения в годы войны, хотя в отдельных регионах Урала очаги наблюдались. Индивидуальные хозяйства в значительной мере способствовали стабилизации экономики.
После огромных жертв и непосильного труда в годы войны люди в мирный период, естественно, рассчитывали на значительные перемены к лучшему. Они понимали, что их жизненный уровень будет зависеть, прежде всего, от упорного труда, и готовы были работать не покладая рук. В послевоенный период основная часть рабочего времени как мужчин, так и женщин трудоспособного возраста была отдана работе в коллективных хозяйствах. Мужчины гораздо больше времени отдавали работе в общественных сферах приложения труда (колхоз, МТС, государственные и кооперативные организации), а женщины наряду с работой во всех этих местах все же больше времени уделяли своему приусадебному участку.
В 1953 году, когда были сняты некоторые ограничения на ведение личных подсобных хозяйств, женщины-колхозницы в среднем по РСФСР отрабатывали в нем 26,2%, а в 1956 г. - уже более трети своего годового бюджета рабочего времени. Несмотря на то, что затраты труда на ведение подсобного хозяйства были у мужчин в 7 - 15 раз меньше, чем в общественном хозяйстве колхозов, а у женщин примерно в 2 раза меньше, эффективность труда в подсобном хозяйстве оказалась гораздо выше. По данным ЦСУ РСФСР, в начале 60-х годов в среднем по РСФСР за один час работы в общественном хозяйстве колхозники зарабатывали 32 копейки, а в своем личном подсобном хозяйстве - 64 копейки [2, 57]. Поэтому для значительной части крестьян труд в подсобном хозяйстве был намного выгоднее, чем в колхозе.
Однако с середины 50-х годов в отношении личных хозяйств возобладала политика ограничения, а затем был взят курс на полную их ликвидацию. На декабрьском (1958 г.), а затем и на декабрьском (1959 г.) Пленумах ЦК КПСС был сделан преждевременный, как показало время, вывод о постепенном отмирании личных подсобных хозяйств по мере роста общественного хозяйства. Речь шла о том, что якобы колхозникам становится выгоднее получать продукты из колхоза, чем тратить свой труд на их производство в хозяйстве своего двора. Средства массовой информации создавали общественное мнение в пользу отказа от ведения личных хозяйств и атмосферу нетерпимости по отношению к тем колхозникам, которые сопротивлялись курсу на свертывание подсобных хозяйств. Поголовье скота в личной собственности населения сократилось: крупного рогатого - на 16%, овец и коз - на 20% [6, 64]. Вынужденная сдача, продажа и убой скота, находившегося в личном пользовании колхозных семей, имели для последующей жизни деревни печальные, далеко идущие последствия. Прежде всего, ухудшилось качество питания колхозных семей, поскольку обещанной выдачи животноводческой продукции на трудодни и продажи ее по низким ценам в колхозах не последовало. Кроме того, вынужденный отказ крестьян от содержания домашнего скота изменил привычное течение их жизни, нередко приводя многих к праздности, а то и пьянству, часть сельских жителей стала покидать деревню.
Таким образом, несмотря на вал репрессий 1930-х годов и тяжелые последствия Великой Отечественной войны, крестьянин еще сохранял достаточный потенциал предприимчивости, трудолюбия и необходимых навыков для своего возрождения как хозяина принадлежащей ему земли и средств производства. Государственным властям в середине 1950-х годов нужно было лишь повернуться лицом к крестьянским нуждам - и сельское хозяйство тут же ответило быстрым ростом производства всех видов продукции, резким повышением эффективности труда. Но жители села опять были обмануты в своих ожиданиях, процесс раскрестьянивания деревни приобрел уже необратимый характер, а последующий длительный «застойный» период в нашей истории довершил дело ее деградации.
Сегодня в аграрном секторе отечественной экономики возможны разные формы ведения хозяйственной деятельности. Сельские жители возвращаются к опыту крестьянского двора, занимаются фермерством. Сохранена система функционирования коллективных хозяйств, которые являются примером жизненности кооперативной формы организации сельскохозяйственного производства. В связи с этим, государством разработан целый комплекс мер в сфере аграрного сектора, в том числе и в отношении личных подсобных хозяйств. Они направлены на развитие индивидуальных хозяйств населения, укрепление их материально-технической базы, улучшение условий их ведения и реализации производимой в них продукции, расширение договорных отношений владельцев личных хозяйств с колхозами, совхозами и организациями потребительской кооперации по производству и закупкам излишков продукции животноводства и земледелия.
Изменилось и отношение к владельцам личных подсобных хозяйств. Если раньше человек, живущий за счет большого труда в своем хозяйстве, осуждался общественным мнением и не поддерживался официальной политикой, то в настоящее время ведение личного подсобного хозяйства рассматривается как позитивная ценность.
При оценке же дальнейших перспектив развития российской деревни, хотим мы того или нет, надо исходить из реальности сегодняшнего дня. А она такова: прежнего российского крестьянина с присущим ему менталитетом более не существует. Таким образом, будущее нашей деревни надо связывать уже с новым типом крестьянина - цивилизованного фермера, о котором мечтал еще П. А. Столыпин.
Библиографический список:
1. Мамяченков В. Н. Роковые годы. Материальное положение колхозного крестьянства Урала в послевоенные годы (1946-1960 гг.) / В. Н. Мамяченков. - Екатеринбург : Издательство Уральского университета, 2002. - 87 с.
2. Вербицкая О. М. Российское крестьянство. От Сталина к Хрущеву / О. М. Вербицкая. - М. : Наука, 1992. - 224 с.
3. Денисевич М. Н. Индивидуальные хозяйства на Урале (1935-1985 гг.) / М. Н. Дени-севич. - Екатеринбург : УрО АН СССР, 1991. - 200 с.
4. Леонов Н. С. Лихолетье / Н. С. Леонов. - М. : Эксмо, 2005. - 480 с.
5. Баранов Е. Ю. Аграрное развитие и продовольственное обеспечение населения Урала 1928-1934 гг. : Монография / Е. Ю. Баранов, Г. Е. Корнилов, В. А. Лабузов; Институт истории и археологии УрО РАН. - М. : Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2009. - 632 с.
6. Калугина З. Н. Личное подсобное хозяйство в СССР. Социальные регуляторы и результаты развития / З. Н. Калугина. - Наука. Сибирское отделение, 1991. - 240 с. ■
46